Про партизанський рух на Новомосковщині в 1941- 1943 роках

Подається неупереджений погляд на перебіг подій у Новомосковському Присамар'ї за часів його окупації німецько-фашистськими загарбниками згідно архівних документів, які за 60 років свого існування публікуються вперше.

Про партизанський рух на Новомосковщині за часи її окупацїї в 1941 – 1943 роках сказано багато (особливо, з нагоди чергових річниць), а написано досить мало, до того ж тенденційно. Із літературних джерел найбільш відомий офіційний збірник «Днепропетровская область в годы Великой Отечественной войны Советского Союза (1941 – 1945 г.г.). Собрание документов и материалов. Д.1962». Окрім цієї, ретельно вивіреної партійною цензурою колективної праці, є декілька художніх творів, сюжети яких базуються на фактах із партизанського життя Присамар'я. Та всі вони написані за канонами соціалістичного реалізму, який вимагав від письменника викладати події не такими, якими вони були насправді, а такими, якими вони повинні були бути з точки зору марксизму – ленінізму, тобто, комуністичної ідеології. До таких творів належать і оповідання І. Вєтрова (І.Ю.Шпіц) „В лесах под Новомосковском. Д.1962” та „Подвиг остается жить.Д.1966”, присвячені партизанам саме новомосковського Присамар'я.

Автор Анатолій Джусов

Свого часу і я, палкий і праведний комсомолець і комуніст, підпав під чари його оповідань, сповнених пафосної героїки і, як потім переконався, навмисного і надмірного спрощення деяких якостей ворога. Такого висновку я дійшов, працюючи з архівними документами для книги „История Новомосковска”, яка вийшла з друку в 2003 році. Архівні пошуки виявились тривалими і досить копіткими. Та отримані результати варті цього. Тепер у істориків, краєзнавців і пересічних прихильників історії нашого краю з'явилась можливість дізнатися про перебіг подій партизанського руху на Новомосковщині безпосередньо з документів того часу, які зберіг Державний архів Дніпропетровської області (ДАДО).

Партизанські загони, про які йдеться, почали формуватись у серпні 1941 року. Майже вся територія правобережної України була вже окупована ворогом. Оборона міста Дніпропетровська наближалась до трагічного кінця (25.08.41). Заклади обласних організацій переміщувалися на лівий берег. І військова, і цивільна влади бачили неминучість здачі міста. Та все ж намагались організувати дієву оборону на лівому березі, щоб не допустити форсування Дніпра ворогом.

Створенням партизанських загонів переймались спецслужби НКВС та Обкому КП(б)У згідно директив, що надходили від ЦК ВКП(б) та Центрального штабу партизанського руху України все ще з Києва. Перш за все, призначались командири, комісари, начальники розвідки та штабу загону.

Командиром партизанського загону Дніпропетровська та його околиць було призначено Жученка Пантелеймона Яковича (1898 р.н., до війни займав посаду заступника завідуючого Дніпропетровського облторгвідділу. Після війни, з 1945 р. працював заступником голови Тернопільської обласної Ради народних депутатів А. Д. ). Комісаром – Мазніченка Георгія Степановича (1903-1942 р.ж., до війни займав посаду завідуючого Дніпропетровським міськторг-відділом). Є підстави гадати, що обидва були таємними співробітниками, а, можливо, лише інформаторами НКВС. Отже, людьми перевіреними, з досвідом таємних відносин і знанням правил конспірації. Вже одне тільки те, що посадовців від торгівлі, людей публічних, було призначено на ключові посади партизанського загону, говорить на користь такому припущенню. Зауважимо, що на стан партизанських справ все це, мабуть, впливу не мало. Просто відповідним службам не треба було гаяти часу на пошуки та перевірку, тому призначили своїх, тих, хто був під рукою. Командиром розвідки загону було призначено Єрьоменкa Миколу Семеновича (до війни працював директором бондарної майстерні у с. Знаменівка Новомосковського району), начальником штабу загону – Павлова Георгія Пилиповича (1900 р.н., до війни працював викладачем військової справи в Новомосковському педінституті).

Який би дослідник не писав про партизанський рух в Присамар'ї, повніше за командира загону він все одно не розповість. Тому надамо можливість читачеві ознайомитися із звітною доповіддю Жученка, котру він адресував тов. Зленку – завідуючому оргінструкторським відділом ЦК КП(б)У 3 березня 1942 року, тобто по свіжих слідах подій. Слід взяти до уваги, що доповідач добре розумів, кому і куди він звітує, як і те, що його доповідь буде перевірено по різних каналах, (за день до цього він написав, з того ж приводу, доповідь в оперативну групу Українського штабу партизанського руху, котра на той час базувалась на ст. Бобров неподалік Воронежу), а тому суттєвих розбіжностей з фактами у доповіді не може бути. Та все ж, надаємо тільки ту частину доповіді, котра стосується теми нашого дослідження і мовою оригіналу, щоб не було сумніву щодо якості перекладу [ДАДО ф.П-19,оп.8,спр.173, арк.1 – 14.].

„… 17 августа 1941 г. Днепропетровский обком КП(б)У утвердил меня, Жученко Пантелеймона Яковлевича …командиром партизанского отряда г. Днепропетровска и его окрестностей и т. Мазниченко Георгия Степановича …организатором и комиссаром этого отряда.

Партизанский отряд был организационно сформирован с 18 августа до 25 августа 1941 г. на территории Новомосковского района, общей численностью свыше 240 человек. В это количество входило и 42 человека партизан, переданных нам в Новомосковске 25 августа 1941 г. представителем НКВД УССР из Сумской обл. Отряд был разбит на 11 групп.”

1.Новомосковская группа 35 человек.

Командир группы Мишутин, член КП (б) У, бывший предрайсовета ОСО (Общество Содействия Обороне… А.Д.), политрук Ревякин – бывший 3-й секретарь Новомосковского горкома КП(б)У (ця група фактично не існувала. Як зазначено у довідці інструктора оргінструкторського відділу Дніпропетровського обкому КП(б)У Міненко та ін.) «… Мишутин и Ревякин не обеспечили подготовку отряда для работы в тылу врага и больше того, когда немцы вошли в город (27.09.1941 р. А.Д.) руководители отряда сами растерялись и, надо полагать, струсили, так как ушли в лес без единого бойца» (ДАДО ф. П – 19, оп.8, спр.173, арк. 46 – 48). Мішутін деякий час переховувався у лісі, а потім, як і Ревякін, пішов з міста. За бездіяльність Ревякіна в 1943 році було вилучено із лав КП(б)У «…за невыполнение спецзадания», але в 60-х роках, по його клопотанню, партійність відновили без врахування попереднього стажу, тобто, заново прийняли в КПСС. (ДАДО ф. П-28, оп. – 1, спр.59).

2. Орловщанская группа 32 человека.

Командир группы Сербиненко, член КП(б)У, бывший предсельсовета с. Орловщина, политрук – Емец из Сумской организации.

3. Знаменовская группа 26 человек.

Командир группы Титов, член КП(б)У, бывший предсельсовета с. Знаменовка, политрук – т. Деревянко, член КП(б)У, ранее работал в областях Западной Украины.

4. Вольнянская группа 23 человека.

Командир группы Иванов, член КП(б)У, бывший секретарь парторганизации с/х артели « Коммунар», политрук Сазонов, б. председатель с/х артели «1-го Мая» с. Хащевое.

5. Песчанская группа 23 человека.

Командир группы т. Прокопенко, член КП(б)У Сумской организации, политрук Деркач, б. предсельсовета с. Песчанка.

6. Новоселовская группа 18 человек.

Командир группы Говоруха, член КП(б)У, б. предсельсовета с. Новоселовка, политрук Журавель, б. пред. колхоза сельхозартели (так в оригіналі А.Д.) им. К. Маркса.

7.Игренская группа 22 человека.

Командир группы, чл. КП(б)У Батый, работал на жел. дор. ст. Амур – Нижнеднепровск. Политрук Новиков.

8. Губинихская группа 11 человек.

Командир группы т. Свичкаренко, член КП(б)У, бывший секретарь парторганизации колхоза «Красный Партизан» с. Губиниха, политрук Сезоненко, б. предколхоза им. Шевченко с. Губиниха.

9. Николаевская группа 10 человек.

Командир группы т. Филоненко, член КП(б)У, б. директор Житомирского сельхозинститута, политрук т. Пыхаленко б. секретарь парторганизации артели «Новый побут».

10. Хут (оро) Губиниха и Кулебовка 13 человек.

Командир группы Плакущий, б. продавец сельпо, б/п, политрук Малый, член КП(б)У, бывший председатель колхоза Хут. Губиниха.

11. Спасская группа – 15 человек.

Командир группы Капля, член КП(б)У, б. председатель колхоза им. Ворошилова, политрук Малый, бывший секретарь территориальной парторганизации с. Спасское.

12. Группа при штабе – 10 человек.

1. Командир отряда – Жученко

2. Комиссар – Мазниченко

3. Пом.комиссара – Панченко Т.

4. Нач. штаба – Павлов

5. Пом. ком. нач. финхозчасти – Выемных

6. Нач. разведки – Еременко

Остальные – бойцы.

Отряд получил от Днепропетровского обл. Управления НКВД 100 винтовок польских, патронов до 5000 штук, до 10 револьверов, позже, числа 26-го или 27-го отряд получил от представителя НКВД УССР в г. Новомосковске 100 винтовок, патронов до 5000 шт. Несколько ящиков гранат, радиостанцию, которую позже забрало облуправление НКВД по Днепропетровской обл. и не возвратили, оставив отряд совершенно без связи (Тут і далі виділено мною А.Д.). В сентябре 1941 года отряд получил от ЦК КП(б)У несколько ящиков гранат, взрывчатки свыше 30 ящиков, шнур и т.д., автоматическое оружие – пулеметов Дегтярева – 4, пулеметов польских – 2, всего – 6.

Таким образом, отряд начиная боевые действия имел :

винтовок – 200 штук

гранат свыше 300 штук

патронов свыше 10000 штук

взрывчатки свыше 30 ящиков

пулеметов Дегтярева – 4 штуки

пулеметов ручных польских – 2 штуки.

Боевые действия отряд начал в конце августа 1941 года на территории Днепропетровского пригородного района, совместно с частями Красной Армии, когда 6-я армия держала оборону на Днепре (формування армії доручили Р. Я. Малиновському рішенням Ставки від 25.08.41 р. водночас Резервна Армія, котра до цього часу вела бої за Дніпропетровщину була розформована. А.Д.) [Історія міста Дніпропетровська. Дніпропетр.2000, с. 452 ]. Боевые действия наши выражались в переброске отдельных групп через Днепр в тыл врага, совместные боевые разведки, выполнение отдельных поручений командования Красной Армии…( За свідченням командира розвідки Єрьоменка його, з групою партизан в кількості 7 чоловік 6-го вересень 1941 року переправили в районі села Любимівка на правий берег Дніпра в цілях розвідки. При переправі, вже біля села Волоське, група потрапила під обстріл. Загинуло 5 партизан, а сам командир, уникнувши ворога на березі, через два дні потрапив у полон. 20 листопада йому вдалось втекти із Дніпропетровської в'язниці. Діставшись Новомосковська Єрьоменко проживав вдома приватним життям і участі в партизанському загоні не приймав. А.Д.). (ДАДО ф. П – 19, оп.8, спр.173, арк.23- 24).

… В боях за месяц на Днепре мы потеряли убитыми 7 человек, раненых не было, один сдался живым в плен. Потеряли 2 пулемета и некоторую часть вооружения. Местность и обстановка не позволяли дальше проводить боевые действия в пригородном районе, мы по указанию секретаря Днепропетровского обкома КП(б)У т. Кучмия,с 20 сентября переехали на территорию Новомосковского района, где были расположены наши основные базы и размещены основные группы ( в пригородном Днепропетровском районе действовали не все группы отряда, а сводная группа до 100 человек).

В октябре 1941 года отряд развернул боевые действия на оккупированой территории Новомосковского района. Общая численность отряда к этому числу значительно уменьшилась, некоторая часть людей еще до оккупации Новомосковского района нами была отсеяна и передана райвоенкомату, значительная часть людей в момент захвата Новомосковска в испуге и растерянности разбежалась. Полностью разбежались:

Новомосковская группа 35 человек (через месяц в отряд прибыл только один т. Шевченко)

Песчанская группа – 23 человека

Новоселовская группа – 18 человек

Игренская группа – 22 человека связь с которой оборвалась и установлена не была на протяжении 1941 года. Так и не знаем о ее судьбе.

Одиночные побеги были и в других группах, но группы, как таковые, оставались в момент оккупирования района. Некоторые группы: Спасская, Хут. Губиниха, Губиниха, Николаевская хотя при оккупировании и не разбежались, но позже не принимали никакого участия в боевых действиях. Политрук Губинихской группы Сезоненко будучи в отряде около месяца, получив задание, снова в отряд не вернулся, передав позже: „Я в лес не пойду, там собрались дураки, ну и пусть сидят”. Разложил и остальных партизан, сам стал старостой колхоза (санкции на это от отряда не имел), бойцы партизаны себя легализировали, дали подписки о невыезде из села и все они начали работать на немцев в колхозе. Разбрелись позже партизаны и не захотели участвовать в боях хутора Губиниха, Николаевки, руководитель партизанской группы хут. Губиниха политрук Малый начал работать старостой колхоза им. Кирова. Партизаны Николаевки себя тоже легализировали и начали работать в колхозе, за исключением командира группы т. Филоненко и политрука т. Пыхаленко, которые с первых дней и до конца были в отряде. Спасская группа хотя с первых дней в отряде участия не принимала (командир группы Капля и политрук Малый были арестованы, но позже Капля был освобожден и приведен с несколькими бойцами в отряд (5 чел.), но пробыв в отряде недели две эта группа (Капля, Ликоть и др.) снова из отряда сбежали).

Командир группы с. Новоселовка Говоруха с первых дней оккупирования Новомосковского района стал предателем, поступил на службу в гестапо в г. Новомосковске, выдал отряд, вооружение, явки, связи (данные давал об этом б. командир Спасской группы Капля, который, как уже указано выше, был арестован и видел Говоруху в гестапо).

Бывший командир Вольнянской группы Иванов из отряда в октябре 1941г. бежал в г. Днепропетровск, там на службе полиции находился его двоюродный брат Иванов. Через некоторое время в селе Вольском (очевидно, малось на увазі „селе Вольном”. А.Д.) начались аресты актива и партизан, которые нами были оставлены для работы в селе и жили легально. Арестованы и расстреляны в г. Новомосковске: Васин, Белый, Реут. Расстреляны в с. Вольном два наших партизана, прекрасных молодых ребят, комсомольцев (фамилии сейчас не вспомню). Нет сомнения, что Иванов выдал этих людей и по его вине они расстреляны. Только 10 человек из отряда с. Вольное нам удалось забрать, вывести в лес и держать как боевую единицу.

Предатель оказался и в отряде с. Орловщина – Гавриленко. Получив задание разведывательного характера пошел и заявил в Новомосковскую полицию через несколько дней (где был расположен отряд с. Орловщины, там появилась разведка немцев, но отряда в том месте уже не было – переведен на новую базу).

Выше указано, что отряд, начиная боевые действия в октябре 1941 г. в Новомосковском районе, значительно уменшился, остались верными и бесстрашными бойцами:

Знаменовская группа – 22 человека

Орловщанская группа – 28 человек

группа при штабе – 10 человек

группа села Вольное – 10 человек

одиночки из сел Губиниха и Николаевка – 3 человека.

Отряд Шахновича, сформированный в Октябрьском районе г. Днепропетровска из 22 человек. Отряд Масалыгина, сформированный в Амур-Нижнеднепровском районе г. Днепропетровска – в 16 человек. Всего 110 человек … (якщо названі цифри скласти. то буде 111. А.Д.).

У доповіді Мазніченко Дніпропетровському обкому КП(б)У зроблено акцент, яку соціальну групу населення презентували члени партизанського загону. Ось відповідний витяг із його доповіді:

…Отряд состоит из 223 чел., из них членов КП(б)У – 126 чел., членов ЛКСМУ – 12 чел., беспартийных – 85 чел.

В составе отряда большинство активистов района, занимавших руководящие посты в Советах, колхозах и других организациях. (якщо розмірковувати без емоцій, слід відзначити, що вступити добровольцями до лав Червоної Армії вони з різних причин не встигли, виїхати сім'ями можливості влада їм не надала, а в окупованому місті на них, скоріш за все, чекали репресії як на колишніх радянських активістів, так що у цієї категорії дорога була одна – до партизан.). В число участников входит много бывших красных партизан и участников гражданской войны (ДАДО ф. П – 19, оп.8, спр. 173, арк. 25).

Боевые действия отряда.

1. Октябрь – ноябрь 1941 г.

а) Взорвано два железнодорожных моста по железной дороге Днепропетровск – Харьков (разьезд Вольное и ст. Губиниха) ( це невеличкі місточки длиною до 20 м. А.Д.);

б) разбито и подбито несколько десятков автомашин идущих с военными грузами Днепропетровск – Сталино (Донецк);

в) убили старосту и старшего полицая с. Орловщина, как наиболее активных фашистов и полицая г. Новомосковска, в совхозе Вольное и сожжено часть построек в совхозе где стоял немецкий конный обоз;

г) в ночь с 6 на 7 ноября 1941 г. сделан налет на с. Знеменовку, где был расположен гарнизон фашистов, убито до 60 фашистов. В ту же ночь на дороге Новомосковск – Павлоград группой т. Шахновича разбито несколько автомашин и тягач (с нашей стороны потерь не было);

д) вторично 22 ноября 1941 г. сводной группой сделан налет на с. Знаменку, перебита охрана лагеря русских военнопленных до 30 человек и распущен лагерь военнопленных до 300 человек. Наши потери – раненых 3 чел. Убитых нет.

2. Ноябрь – декабрь

е) несколько раз была порвана телеграфная и телефонная связь Днепропетровск – Павлоград – Сталино;

ж) декабрь – около совхоза Вольное – речка Самара уничтожена группа фашистской разведки в количестве 11 чел.;

з) декабрь – в селе Евецко-Николаевка забран немецкий скот;

и) 22 декабря 1941 г. в с. Вольном находился гарнизон фашистских солдат и офицеров до 150 чел. Внезапным нашим налетом 22 декабря убито до 100 чел. фашистских солдат и офицеров, располагавшихся в двух каменных школах. Наши потери: убитых 3 чел. Ранено 7 человек;

к) 23 декабря 1941 г. – в районе Краснолесья, вблизи села Вольное в лесу захвачено несколько немецких разведчиков и уничтожено (3 или 4).

Количественно отряд, несмотря на некоторые потери, не уменьшился, а наоборот вырос. К нам присоединилась группа партизан Перещепинского района (отряд, которым командовал т. Миненко) 11 или 13 человек. Мы связались с Павлоградским отрядом (командир т. Кабак), который насчитывал тогда до 25 человек, кроме того освободив в Знаменке (Знаменовке А.Д.) лагерь военнопленных, значительную часть военнопленных мы взяли в отряд, так что общая численность отряда снова выросла до 200 человек. Предательство бывшего руководителя группы с. Новоселовка Говорухи, Гавриленко (Орловщанская группа), Иванов б. руководитель Вольнянской группы, арест связных с.Знаменки лесника Савки, арест и расстрел связного лесника села Хащевое Вязовского Иллариона, все это помогло немцам нащупать место расположения нашего лагеря, кроме того, немцы в декабре в села (прилегающие к лесу) Новомосковского, Павлоградского и Перещепинского районов стянули немало регулярных войск. В каждом селе стоял гарнизон от роты до батальйона (від 120 до 1000 вояків А.Д.). Лес и села были окружены немцами. Выйти из лесу не было возможности всей группой, к тому же такой задачи мы и не ставили, наоборот, наблюдая за действиями противника мы начали принимать меры предосторожности и в свою очередь готовились к бою, мы предполагали, что враг в ближайшем будущем нам навяжет лесные бои.

24 декабря 1941 г. в лес вошла большая группа немцев, внезапно напав на лагерь, где располагалась Знаменовская и Вольнянская группы, обе группы вступили в бой, через 15 – 20 минут к ним на помощь подоспели все группы нашего отряда и Павлоградский отряд. Завязался жаркий бой. Бой продолжался с 10 – 11 часов утра до вечера. Наши потери за день до 10 человек убитыми и ранеными. Фашисты потеряли гораздо больше, но подобрав своих убитых и раненых к концу дня фашисты отступили.

Вечером на совещании командиров всех отрядов и групп был обсужден вопрос – что делать завтра. Было принято решение: действовать на ближайшие 15 дней не всей сводной группой, а небольшими группами, при чем, так как место расположения лагеря было обнаружено, решили из лагеря уйти, но леса не оставлять, так как лес является единственным местом где можно найти укрытие.

Каждой группе был дан пароль, условившись как осуществлять связь и т.д. Даже для координирования действий всех групп и отрядов был создан военный совет.

25 – 26 декабря 1941 года и до 5 января 1942 года враг ежедневно возобновлял свои атаки, бои велись в лесу, в поле, мы были выбиты из землянок, землянки были все обнаружены и взорваны, обнаружены наши запасы продовольствия. Отряд лишился всего. Большинство наших товарищей были убиты, все военнопленные, которые были в нашем отряде, разбежались, часть их была перебита, единицы оставшихся в живых, обморожены, ранены, обессилены. Отряд за эти 10 дней боев был разбит. Осталось в живых 6 человек: Жученко, Мазниченко, Панченко Т., Панченко И., Свичкаренко и Устименко. В числе этой шестерки: Панченко Т. ранен, Панченко И. и Устименко обморожены, Мазниченко и Свичкаренко больны (чомусь не згадано Павлова, Калініченко та ін. котрі, як потім згадували, були у цій групі А.Д.). Запасы вооружения были потеряны, осталось три винтовки, автомат ППД и несколько гранат. Было принято решение всякими средствами перейти фронт, пробраться и связаться с Красной Армией, так как т. Панченко И., Устименко и Свичкаренко через обмороженность и болезнь двигаться не могли, выводя их из лесу мы вынуждены были их оставить в селах: Свичкаренко – Губиниха, Панченко И. – Орловщина, Устименко – Знаменовка. Нас трое – Жученко, Мазниченко и Панченко Т. продолжали двигаться к фронту. Но пройдя 50 – 60 километров от места боев, т. Мазниченко дальше двигаться не мог и был оставлен в х. Мыськово Синельниковского (района А.Д.) у Кравченко Василия. Нас двое – Жученко и Панченко Т. продолжали двигаться вперед, но пройдя еще километров 40 вынуждены были из-за отсутствия документов и надорванности сил остаться временно в Васильковском р-не, хут. Кириково (слід зазначити, що на 25грудня і до середини січня 1942 року до лінії фронту, так званий Лозоватський виступ, було 15-20 км. у Східному напрямку. Із доповіді Жученка видно, що вони досить довго рухались чомусь у Південному напрямку, паралельно лінії фронту А.Д.).

Партизанский отряд проводя боевые действия, проводил и большую политическую работу среди населения:

а) размножали доклад тов. Сталина от 7 ноября 1941 года;

б) размножали листовки, письма, воззвания, сообщения совинформбюро;

в) разьясняли действительное положение на фронтах (прорыв Красной Армии под Москвой и разгром немецкой армии, разгром немцев и взятие Ростова) (звідки вони мали про це уяву – таємниця, адже, як пам'ятаєте, загін радіостанції не мав. А.Д.);

г) писали письма военнообязанным о их поведении во время вербовки в добровольческую армию и посылки в Германию, вследствие чего в с. Знаменка, когда в конце ноября было назначено собрание, на собрание никто не явился, вышли все мужчины в степь. Вербовка в добровольческую армию и посылка в Германию в это время была сорвана.

Партизанский отряд был систематически связан с такими селами: Вольное, Знаменовка, Орловщина, хут. Хащевое, хут. Новотроицкий (Новомосковского района), Васильевка, Всесвятское, Ивано-Михайловка, Андреевка (Перещепинский район). В этих селах партизаны черпали нужные разведывательные данные, находили уют, получали помощь продовольствием. Отдельные старосты лично принимали участие в помощи продовольствием партизанам (с. Андреевка). В том же селе Андреевка была организована партийная подпольная группа. В партию вступили: Дрегола Иван Андреевич, отец двух бойцов Красной Армии, Павловский, сын которого в Красной Армии. Село Васильевка – староста сельуправы Литвин оказывал помощ отряду продовольствием, лошадьми, перемолом зерна. В конце декабря 1941 г. за связь с партизанами Литвин и его сын – комсомолец, были повешены в селе Васильевке. В селах Вольное, хут. Хащевое (Вольнянского сельсовета) отряд имел своих связных, явочные квартиры и др. помощь. В селе Орловщина (Новомосковского района) с первых дней немецкой оккупации кулачество и разная антисоветская сволочь стали активно помогать немцам, вследствие чего были выданы семьи руководителей партизанской группы Орловщины (семья т. Ликотя Кирилла расстреляна – жена и сын), расстреляна связная (фамилии не вспомню), расстрелян счетовод артели Днепрельстан Лещенко Павел и др. Партизанский отряд решил (в ответ А.Д.) на активизацию кулачества и антисоветских элементов убить старосту сельуправы, старшего полицая. Во время зимних боев нашего отряда, кулачество и всякая антисоветская сволочь организовала патрулирование в поле для слежки и задержания партизан.

Работа подпольного РПК и ГПК в Новомосковском районе была сосредоточена при отряде. Секретарь РПК т. Калиниченко и секретарь Новомосковского ГПК т. Павлов все время находились при отряде до последних боев (??, див. далі свідчення самого Павлова. А.Д.), которые были на полях (якщо і були сутички, то з окремими гуртками, бо загін вже не існував А.Б.). Их дальнейшая судьба для нас неизвестна, так как в указанное место сбора группа, в которой находились т. Калиниченко и Павлов после боя в поле не возвратилась (чомусь командир загону забув, що вже 25 грудня Павлов, з ним же покинули загін, як про це свідчить сам Павлов, див. далі)

Новомосковский подпольный РПК принимал активное участие в массовой политической работе среди населения, в отдельных селах распространял листовки, письма, доклад тов. Сталина от 7 ноября 1941 года. Создал в селе Андреевка подпольную партгруппу, подготовил к оформлению партийную группу в Евецко-Николаевке.

Связь с подпольным обкомом КП(б)У

В первых числах ноября 1941 года в наш отряд прибыл секретарь подпольного обкома КП(б)У тов. Сташков. Тов. Сташков пробыл в отряде около недели, в группах были проведены собрания коммунистов, оформлены организационно партийные первичные организации. Тов. Сташков уходя от нас обещал (зная наши явки и связи) установить в дальнейшем систематическую связь, но этого сделано не было. Через 2 – 3 недели после его ухода мы посылали в гор. Днепропетровск разведчика, но разведчик его не нашел. Первичную нить нашел, он (Сташков. А.Д.) был на Амуре, но перебрался ли он через Днепр не установлено. О его дальнейшей судьбе неизвестно.

Скрываясь в Васильковском районе под фамилиями: я – Жученко под фамилией Кравченко, Панченко под фамилией Остренко, под видом военнопленных, нам через некоторое время, через местное население стало известно о расстреле группы партизан в г. Синельниково. В феврале 1942 г. в г. Синельниково был убит немецкий офицер. После этого пошли большие аресты и в конце февраля расстреляно большая группа до 40 человек. В феврале 1942 года в райцентре Васильковке была расстреляна группа партизан из отряда т.Бабича (до 30 или 40 человек). Подробности такие: вначале был арестован какой -то Кравченко, он начал и выдавать, выдал всю группу Бабича. Немцы расстреляли всех партизан, последним расстреляли и предателя Кравченко. В июне 1942 года нам стало известно об аресте партизанской группы с.Дмитриевки, Петропавловского района в количестве до 20 человек. Более подробных данных установить не удалось (хотя мы в это время и были полдня в селе). Мы скрывались в этом хуторе, пытались установить связи с отдельными селами Новомосковского района, Синельниковского и др., но ничего не достигли. Близость фронта (Лозовая), наличие в каждом селе воинских частей, жесточайший террор, сколотить какую нибудь группу нам не удалось. Получив справку от колхоза, что мы работали в кузне колхоза, мы с этими справками в начале июня 1942 года пытались перейти фронт, но пройдя около 100 километров в сторону Лозовая – Донбасс вынуждены были снова вернуться в хутор и прожили еще в этом хуторе, работая в кузне до 14 августа 1942 г. Мы 14 августа 1942 г. вышли из Васильковского района и двинулись в направлении Воронежа, с целью перейти фронт. 23 августа 1942 г. мы достигли фронтовой полосы около Дона. Перейти Дон в сентябре не смогли, временно находились в Алексеевском районе, хутор Кириченко и только 18 января 1943 года нам удалось перейти линию фронта и 2 февраля ( із м. Старобєльськ А.Д.) связаться со штабом руководства партизанского движения на Украине…

В якому стані перебували скитальці зафіксовано у спецповідомленні в ЦК КП(б)У начальника оперативної групи – замісника начальника Українського штабу партизанського руху підполковника Мєтєлєва і старпома розвідвідділу Українського штабу партизанського руху майора Брунова за 5 лютого 1943 р.: „ …показания т.т.Жученко и Панченко вызывают некоторое сомнение в части возможности полуторагодичного проживания на оккупированной территории без всяких документов, при их внешнем вполне здравом виде.

Помимо этого, обстоятельство разгрома всего отряда и уцеления только лишь Жученко и Панченко, а также проживание их в районе повсеместного предательства и уничтожения советских патриотов, дают основания подозревать их в неискренности. Не говоря о том, что задание, с которым они оставлены были в тылу противника – не выполнили. Они, будучи в Сталинской (Донецькій. А.Д.) области, в конце августа 1942 года и узнав от местного населения о наличии в Лисичанском районе партизанского отряда, даже не попытались связаться с ним … Прибыв к нам они жалуются на усталость и просят направить их в ряды РККА…Оставление их на нашей территории считаю нецелесообразным.„ (ДАДО ф. П – 19,оп. 8, спр.173, арк.18 – 22).

Жученко ж свою доповідь закінчує висвітленням загальнополітичного стану, що існував у нашому регіоні за часів його окупації ворогом:

„ .. подонки общества – украинские националисты на Днепропетровщине – Запорожье, активно помогали немцам, эта помощь выражалась в разных формах: они заполняли органы гос. власти, полиции, горрайуправы, органы просвещения, выступления в печати и т. д. Они писали открытые письма в печать, что бы немецкие офицеры разьясняли, что такое фашизм и в чем его суть, писали открытые письма о сборе теплых вещей для армии, организовали празднование 22 -й годовщины Александровской повстанческой дивизии, организовали борьбу за Шевченко (разрушив памятники Шевченко, все его библиотеки) они в июне – июле 1942 года портреты Шевченко повесили рядом с Гитлером. Выпускали брошюры антисоветского порядка с портретом Шевченко, вынимали из поэмы Гайдамаки отдельные цитаты и разьясняли, что Шевченко был националист и против евреев, вынули хлам какого то Чупринки – украинского писателя времен 1918 года (расстреляного органами советской власти), начали печатать его отдельные произведения, заполнили печать статьями времен гайдамаччины, казаччины. В Запорожской области названия руководителям местных органов власти давали куренный, бунчужный и т. д., большую помощь немцам оказывали украинские националисты в вербовке в украинское вольное казачество (фамилии этих подлецов сейчас вспомнить не могу). В школах завели порядок: когда учитель входит в класс, не говорит детям здравствуйте, а говорит : „Вільна Україна”, а дети отвечают: „ Слава Україні”.

Находясь в тылу врага мы в формах индивидуальной агитации проводили среди населения политическую работу, читали и разьясняли наши листовки, газеты, которые сбрасывали с самолетов, доводили до населения, что победный час Красной Армии близок, что Красная Армия не разбита, а становится все сильнее и сильнее и наносит сокрушительный удар по врагу”…

Варто, послухати і розповідь начальника штабу Павлова. Після війни він надав у Новомосковський міськком КП(б)У звітну доповідь про діяльність партизанського загону [ДАДО ф. П – 19, оп.8, спр.249, арк.37 – 43.]. Надаємо, теж без будь яких правок, тільки ту частину доповіді в якій йдеться про бойові дії загону. З тих же міркувань мова оригіналу збережена. Варто звернути увагу на те, як Павлов випинає яканням свою роль в загоні. Начальник штабу навіть у батька Махна не був таким активним польовим бойовиком, не принижував посаду. Займався творчою штабною роботою, організацією дієвої розвідки, контррозвідки, що забезпечувало успішну життєдіяльність війську. Може тому Жученко у своїй доповіді згадав про Павлова тільки тричі і то мимохідь).

„…Первая боевая операция (партизан А.Д.) была проведена в районе села Хащевое. Налет на совхоз N 31. В этом совхозе была организована немецкая комендатура и полицейская группа с наших людей. Начальником полиции был Калюжный. Группа партизан во главе с Жученко и мной (Павловым) совершили налет ночью. Когда мы подходили нас обстреляли, тогда я взял группу партизан 8 человек и пошел в обход. В этой операции часть полицаев были перебиты, а Калюжного взяли живым, привели в лес, допросили и вынесли приговор расстрелять. Приговор выполнил Григорий Малюкин. Эта операция была проведена в октябре месяце 1941 г. В ней активное участие принимал секретарь подпольного районного комитета партии т. Калиниченко, бывший директор совхоза N 31.

Другая крупная операция была проведена 6 ноября 1941 г. – налет на Знаменовку. Нам стало известно, что в двух школах и в больнице села Знаменовка расположены немцы. Разведку подступов к месту операции было поручено т. Титову. Для выполнения задания создали группу из 30 человек партизан. Сюда вошли партизаны из отряда Титова, отряда Шахновича, Масалыгина и часть Орловщанского отряда. Они были вооружены винтовками, гранатами и ручными пулеметами. К месту операции повели нас люди из отряда Титова. Глубокой ночью мы тихо подошли, разведали где стоят часовые, расставили своих людей и по сигналу красной ракетой начали атаку на все три помещения. Часовых сняли, а здание забросали ручными гранатами. Из помещений никто не успел выйти. Операция длилась 7 – 8 минут. Впоследствии мы узнали, что немцев было убито около 60 человек, мы же никаких потерь не понесли. Среди нас даже не оказалось раненых.

После успешно проведеной операции мы вышли на улицу Диброва, которая находилась под самым лесом и дружно запели песню „По долинам и по взгорьям” (в цьому місці я кожного разу зупиняюсь, щоб збагнути, що це – продумана відчайдушна політична акція чи то романтична бравада автора? Все це відбувалось за часів кровавої, безкомпромісної війни чи всього лиш згадка забав у піонерському таборі. Я так і не дійшов однозначної відповіді. А. Д.) Навстречу нам вышла женщина Петренко Лукерья Васильевна и вынесла нам большую буханку хлеба и кусок сала (це, на мій погляд, приклад сюрреалізму. Уявіть собі – тільки но сталась ворожа окупація, вже прокотилась хвиля розстрілів, діє комендантський час, глибока ніч, стрілянина. І ось виходить на вулицю сільська жіночка з хлібом і салом, щоб привітати партизан. Уявили? Повірили? А. Д. )Таким образом мы возвратились на базу. Усилили охрану, расставили посты и секреты.

После этой операции немцы стали действовать более активно. Нам стало известно, что в с. Орловщина староста оказывает активную помощь немцам. Создали группу партизан во главе с т. Салобаем и поставили задачу перед ними ликвидировать старосту. Но операция была не продумана (звісно, адже начштабу було не до штабної роботи. А.Д.) и поэтому прошла неудачно. Выстрелом в дверь изнутри дома сразу был убит Салобай, партизаны забрали труп Салобая, прорубили прорубь в Самаре и пустили труп под лед. Эта операция была обсуждена на заседании военного совета и здесь был назначен новый командир Орловщанского отряда – Ликоть Кирилл.

В ноябре месяце 1941 года немцы стали восстанавловать железную дорогу Днепропетровск – Харьков на участке Вольное – Губиниха. Наблюдение и разведка по этому вопросу было поручено отряду Масалыгина Степана Дмитриевича. В это время немцы уже успели восстановить один мост на Марьяновку (от ст. Вольное до Новомосковска 400 метров), было поручено Масалыгину взорвать этот мост. Непосредственно сам т. Масалыгин с политруком т. Сметаной и членами своего отряда этот мост взорвали. Операция была проведена удачно. После этого немцы долго не восстанавливали этот мост, затем снова приступили к восстановлению, но группа Масалыгина снова его взорвала и немцы отказались от его восстановления.

… В декабре месяце 1941 года нам стало известно, что в с. Знаменовка стоит большой немецкий гарнизон и содержится большое количество военнопленных. Тов. Мазниченко, Жученко, Веевник, Трофим Панченко и я принимаем решение разгромить гарнизон, освободить военнопленных и желающих принять в отряд.

Выполнение этой операции было возложено на меня. Я подобрал группу партизан 39 человек. У нас было 11 ручных пулеметов, во всех были винтовки. Проверил всю подготовку, но ночи как раз стояли полнолунные и необходимо было подождать пасмурного дня. Вскоре мы пошли на выполнение операции. Со мной, как политрук, пошел Трофим Панченко. Вышли на опушку леса. Ночь была туманная. Нам необходимо было пешить, пока туман прикрывает луну. Было очень темно и тихо. Военнопленные находились в церкви. Я раскрепил людей на группы. Одна группа должна была атаковать караульное помещение, другая перебить в ограде церкви часовых и сломать замок у церкви, войти в церковь к пленным и обьявить, что они свободны и могут идти в партизаны, а кто не хочет, пусть идут по селам и продвигаются к фронту.

Во время операции был такой случай. Тов. Панченко Трофиму было поручено вывести военнопленных. Во время атаки один немец спрятался в кучу соломы, которая была в ограде церкви. Панченко увидел его, вытащил его за ноги и начал бить кулаком по зубам, не помня себя, что делает. Когда я увидел такое дело то подошел к ним, немца пристрелил, а Панченко привел в себя. Военнопленных было около 300 человек. Они все вышли и пошли с нами. Операция длилась 10 – 15 минут. Убитых с нашей стороны не было, раненых был один партизан с группы Масалыгина. Нам необходимо было немедленно уходить. Всех я отправил по направлению к лесу и военнопленных с ними, а сам с группой партизан остался прикрывать. Затем увидели мы, что со свертком в руках по направлению к церкви идет немец. Когда он до нас дошел, крикнул «Хальт» (остановка, тобто – стоять! А.Д.), кто – то из нашей группы выстрелил и немец упал. Когда мы к нему подошли, он был жив. Мы взяли его и увели в лес. Не доходя до леса партизаны начали возится с раненым, которого не могли нести. Я увидел такое дело, снял полушубок, на него положили раненого и потянули. Когда мы вошли в лес, то решили немца расстрелять, что бы не выкрыть место нахождения базы. Это сделать поручили Бурейко. Перед смертью немец трижды крикнул «Рот фронт» (Красный фронт – німецький політичний рабітничий рух тісно пов'язаний із комуністичною ідеологією і її діячами в СРСР. А.Д.).

В лесу штаб партизанского оряда сошелся на совещание и стали решать, что делать с военнопленными. Они были очень истощены, дизентерийные, завшивленные, перепуганные. Вести их на базу – значит показать дорогу. Решаем сообщить Жученко и Мазниченко, так как их с нами не было. Получили распоряжение всех военнопленных привести на базу. Стали строить новые землянки, дополнительно искать продовольствие. Из военнопленных создали группу, а часть их влили в отряды.

В скором времени разведка доложила, что в с. Вольном расположился карательный отряд «СС» в клубе и двух школах. Принимаем решение – разбить этот отряд. В выполнении этой операции принимал участие весь партизанский отряд и часть военнопленных. Наши действия были распределены таким образом: группа т. Миненко должна атаковать клуб, группа т. Масалыгина одну из школ, а другую школу должна атаковать другая группа не помню уже фамилии. Я находился в группе, которая должна была атаковать школу. Титов получил задание занять дорогу с тем, чтобы не допустить подкрепление немцев.

Мы стремительно провели атаки, но здесь произошло недоразумение. Обе школы были атакованы очень хорошо, но группа Миненко, не дойдя до клуба, сделала несколько выстрелов и отошла. Немцы в клубе всполошились, открыли по нас стрельбу и у нас были убитые и раненые. Бой был затяжной. Необходимо было из боя взять раненых и убитых. Мы пошли по ревчаку к берегу Самары, тут встретили группу Миненко и группу Титова. Оказалось, что убитых у нас было 4 человека, они остались на поле боя и немцы их потом повесили. Это было в декабре месяце 1941 года.

После этой операции немцы стягивают полную дивизию «СС» (в інших джерелах називають два полка 444 охоронної дивізії. Загальне керівництво по ліквідації партизан здійснював генерал Чаммер, страчений у Києві у 1946 р. за вироком військового трибуналу. А.Д.) . Стояла зима, листья с деревьев осыпались, снег глубокий. Весь лес по ширине от 3 до 10 километров, его длина 40 километров, спрятаться партизанам было очень трудно (із названих 40 км. більше половини угідь заболочена і не придатна для дієвого життя ще й зараз, отож, загін партизан злагоджено міг маневрувати на площі близько 5 на 10км. і це було добре відомо ще до створення загону А.Д.). Немцы разместились в селах Знаменовка, Орловщина, Вольном, Ивано – Михайловка, Андреевка, Всесвятском и городе Новомосковске. Следовательно, нам были отрезаны все пути к продовольствию. Наша разведка сообщила, что немцы со всех пунктов одновременно готовят наступление на лес, на полную ликвидацию партизан. Они считали, что в лесу находится крупное военное соединение (ця його заява несумісна з тим, що він же писав дещо раніше про наявність перебіжчиків із загону, від яких німці знали справжні сили партизан А.Д.).

24 декабря 1941 года большая немецкая группа со стороны Знаменовки предприняла попытку пройти в центр расположения партизанского отряда. Ближайшие землянки к ним была землянка Титова. Тов. Титов получил задание установить охрану, а отряд привести к центру. В этот день немцы принудили нас вступить в открытый бой. Этого избежать было нельзя. Оборону поручили вести мне. В бой вступили все отряды, которыми командовали командиры: Орловщанским – Ликоть Кирилл, Знаменовским – Титов, села Губиниха – Свичкаренко, Николаевки – Филоненко, Перещепинским – Миненко, Днепропетровскими отрядами т.т. Масалыгин и Шахнович. В районе землянки Титова завязался бой, который длился около 2-х часов. В этом бою мы потеряли Ликтя Кирилла, который был убит разрывной пулей в голову. Был тяжело ранен армянин Окапян в живот, жена Слабоспицкого (теж партизана. А.Д.) была тяжело ранена в ногу и еще несколько человек по фамилии их я не помню. Немцы понесли потери около 60 человек. В землянке т. Титова в начале боя оставалось трое больных военнопленных, немцы их постреляли.

25 декабря 1941 года мы узнали, что у немцев праздник вроде Рождество и в этот день наступление вести они не будут. Следовательно, мы можем мелкими группами вывести партизан из леса, затем всем пробиваться к линии фронта, а кто не сможет пробиться, останется в селе где то и весной должен явиться в лес. Но у нас было еще много военнопленных, которые совершенно не могли двигаться. Что с ними делать? Решили оставить (кинути, як непотреб А.Д.) их в лесу. Немцам они должны сказать, что партизаны привели их в лес насильно (дурні і гуманні недотепи німці повинні були цьому повірити. Чи не є це спроба Павлова затуманити справу. Адже він був вихований і сам вчив інших – Сам погибай, а товарища выручай! Як це робилось справжнім бійцем можна бачити хоча б на прикладі генерал-полковника Кирпоноса М.П. (1892-1941). Потрапивши в оточення під Києвом у листопаді 1941 р. він і інші командири зібрали боєздатний кулак і спробували пробити кільце облоги. Відчайдушний вчинок на привів до успіху, але був гідним командира, який не дозволив собі зрадити своїх підлеглих бігством, а мужньо розділив з ними скорботну долю. І цей приклад, далеко не виключний А.Д.).

Все партизаны разделились на мелкие группы и начали расходиться из леса. В нашей группе были Архип Свичкаренко, Жученко, Гриша Лойберг, Петр Шевченко, Калиниченко, Малюкин Гриша, один военнопленный Перышкин, я, Панченко (чомусь начштабу ігнорує комісара Мазніченка, хоча той перебував поряд з командиром загону і теж втікав) и две девушки медсестры с Винницы, одна из них по фамили Громова, другую звали Соня, как их имя отчество я уже забыл. Тов. Свичкаренко ориентировал нас, что на Губинихских полях (близько 10 – 15 км. від партизанської бази. А.Д.) есть землянка и мы там сможем пережить день.

26 декабря 1941 года (тоб-то, протягом ночі А.Д) мы были возле этой землянки. Немцы в этот день повели главное наступление на лес (звідки ж це він знав, перебуваючи досить далеко від місця подій ? Отже, тут Павлов розоповідає не як очевидець, а із чиїхось слів, які можуть бути чутками з базару ). В лесу оставалось человек 60 военнопленных, несколько партизан раненых, в том числе Окопян и жена Слабоспицкого. Все эти люди погибли (очевидці подій розповідали автору, що загиблих було набагато більше. Тіла постріляних було викладено, як по шнурку, рівними рядами на льоду Самари. Населення сповістили, щоб прийшли і забрали тіла рідних і знайомих. Хто повірив гуманним намірам карателів, полягли поряд. Їх постріляли, як таких, що знали партизанів і не донесли про них окупаційній владі, отже, стали співучасниками супротиву владі).

Мы находились в землянке. Метров 300 от нее стояла скирда соломы. К ней подьехало трое саней, кто- то, не помню уже кто, вышел из землянки, его заметили и сразу подводы уехали. Стало ясно, что самое большее через час сюда придут немцы. В землянке оставаться больше нельзя было. Решили т. Свичкаренко, Жученко и Панченко (Т. А.Д.) пойдут по направлению к кустарнику, остальные пойдут по направлению к шалашу, который виднелся в поле (ось тут явне лукавство. Військовий, ще й начальник штабу, мав писати чітко – пішли на схід, до лінії фронту, чи то на захід – від неї, чи то на північ, чи на південь. Було б зрозуміло, куди подались втікачі і з якими намірами. Виразом “… к кустарнику… к шалашу…” Павлов свідомо це чомусь приховує). Когда мы были уже в шалаше, то увидели, что по нашим следам пошли немцы. Мы вынуждены были принять бой. У Шевченко был пулемет, когда мы начали вести огонь, немцы стали отступать. В это время нам нужно было изменить позицию. Недалеко от шалаша находилась размытая гребля, а дальше ров. Мы начали перебегать. Первыми побежали женщины, одну из них ранило в ногу, затем побежал Гриша Лойберг, а мы с Шевченко продолжали вести огонь. Гришу ранило между лопаток и он упал, мы думали, что он убит, затем перебежал Малюкин, занял позицию и начал вести огонь. Последними побежали мы с Шевченко. В руке у Шевченко была оборонительная граната, приготовленная к броску. Возле гребли его настигла пуля, он упал, в руке взорвалась граната, при этом оказался убитым и Калиниченко – секретарь подпольного райкома партии. Перышкин, когда перебежал, побежал дальше не останавливаясь и больше мы его не видели.

В живых осталось нас четверо – я, Гриша Малюкин и две девушки. Лойберг, Калиниченко и Шевченко погибли. (Як бачимо, у свідченнях і Жученка і Павлова Калініченко весь час до самої загибелі перебував із керівниками партизанського загону. Т ому у явочній квартирі, про яку пише дехто із “знавців” історії партизан Новомосковщини, де нібито конспіративно зустрічались Калініченко та Жученко не було потреби – вони мали змогу кожного дня бачитись у загоні. Підпільної ж районної партійоної організації взагалі не існувало. Як витікає з архівних джерел, посади секретаря підпільного райкому і міському були, а самих організацій не було. А. Д.). В этот момент Малюкин снимает шубу, берет пистолет и хотел застрелиться. Но я ему помешал. Я сказал, что уже вечер и немцы сюда не придут и мы еще успеем что – нибудь придумать. В таком положении и я был, когда мы были в шалаше. Я хотел застрелиться, но Малюкин выбил из рук пистолет и помешал.

У нас появилось время для размышлений, мы подошли к Калиниченко. Он лежал с протянутой рукой в которой был пистолет, Гриша взял пистолет. Лойберга мы считали уже не живым. Местность для меня была незнакомая, я подумал и решил, что будем идти по рву. Когда мы перешли ров, там оказалась землянка. Мы остановились в этой землянке. Малюкин остался в одном пиджаке, так как шубу он забыл на гребле. Обе девушки были в фуфайках, я был одет потеплее. На дворе было очень холодно. Вдруг в окно мы увидели, что по направлению к землянке идет человек, очень медленно и пошатывается, мы узнали Лойберга Гришу. Малюкин выбежал, подхватил его и привел в землянку. Мы его уложили и раздели, он был в очень тяжелом состоянии. Гриша Лойберг подозвал меня и попросил, что бы я его пристрелил. Я ответил, что сделать этого не могу. Гриша был типичный еврей, нести его в село было опасно. Взять с собой мы его тоже не могли. ( А дійсно, як бути в такій ситуації ?! Польовим Уставом Червоної Армії бійцям, під час атаки, заборонялось зупинятися для надання допомоги пораненим колегам. У разі відступу підрозділу, своїх поранених і загиблих бійці повинні забирати з собою. Але у даному випадку і не атака, і не відступ, а втеча. Цікаво знати думку читача! А.Д.). Решили оставить его в землянке, дали в руку ему пистолет и оставили две гранаты. Отойдя метров сто от землянки, услышали выстрел и решили, что Гриша застрелился.

Перед выходом из леса у нас был договор, что если все будкт спокойно, вернуться снова в лес, но когда мы приняли бой, понесли большие потери, в лес являться было бесполезно. Решили уйти подальше от леса и где нибудь в селе пережить зиму…

Через несколько дней мы дошли до села Дашкивки. У меня был паспорт на фамилию Кульков, а у Малюкина, не помню какой, был документ. Еще по дороге в Дашкивку в селе Почино-Софиевка у нас произошел такой случай.

Мы решили зайти в управу посмотреть кто там староста. У Малюкина и у меня было по 2 гранаты и пистолеты. Когда мы зашли в управу, один из немцев предложил нас обыскать, но я вытягиваю табак и говорю: – давйте закурим. Немцы стали курить и забыли ( мабуть запаморочило від затяжки самосадом) что нас хотели обыскать, затем мы попросили у них, что бы нас определили куда нибудь на квартиру (от цікаво, якою мовою велась вся ця задушевна бесіда). Они дали нам провожатого и он отвел нас в какой то домик на самом краю села. В доме оказалась одна женщина, муж ее на фронте, живет очень плохо. Мы дали ей 300 рублей советских денег, она нагрела нам воды, накормила нас, мы переночевали и ушли.

В селе Дашкивка нас проверили и дали направление в колхоз, где мы стали работать на рядовых работах. Я устроился в одной семье, фамилию уже не помню. Свои часы я поменял на муку и постное масло. Малюкин к своим родителям не пошел, так как он ненавидел своего отца, а устроился тоже где то на квартире. (Як бачимо, переходити лінію фронту втікачі не намагались і не планували. Чомусь почували себе у безпеці. А.Д.)

… 2 июня 1942 года я появился на рынке в г. Новомосковске и тут ко мне подошла девушка, не помню как ее фамилия и сказала: – идите отсюда, Вас узнают. Я пошел на явочную квартиру к Клейн Юзефе (обрусівша не то полячка, не то німкеня і дивно, що вона уціліла, оскільки громадани цих національностей у передвоєнному році активно репресувались радянською владою. А.Д.), которая жила по улице Комсомольской. Сказал ей пароль, она ответила и я остался у нее. На второй день Клейн познакомила меня с гр. Соколовой Татьяной Григорьевной, которая работала в управе. Гр- ка Соколова оформила мне документ, но я не помню на какую фамилию (але запам'ятала Соколова і в своїй доповіді міськкому партії 11.04.1958 р. назвала це прізвище – Даниленко Павло Іванович. Там же вона розповіла і таке – „… Павлов, уходя не раз из моей квартиры, говорил, пусть дети принесут кушать в посадку за город. И дети носили, но его это мало удовлетворяло, он еще просил что бы ему приносили самогон. Самогонкой его снабжали Клейн и Петренко Лукерья из села Знаменовка, которая в тяжелом 1947 г. (був тяжкий голод. А.Д.) обратилась к нему за помощью (Павлов працював у той час головою сільради с. Вільного. А.Д.) – он выгнал ее. С Клейн он поступил не лучше…”). (ДАДО ф.П- 19, оп.8, спр.249, арк. 61). Затем Клейн помогла мне разыскать коммунистов Бута, Еременко, Кутового и Шеболдаса (тут Павлов допускає красномовний промах. Справа в тому, що Шеболдас Матвій Олексійович, 1856 року народження, ще в жовтні 1941 р. помер в застінках гестапо.Член КП(б)У з 1917 р. він, по завданню міськкому партії, був залишений для підпільної роботи на посаді члена підпільного міськкому, але у перші ж дні окупації його заарештували (ДАДО ф. П – 19, оп.8, спр.249, арк.20). Павлов після війни намагався довести, що він керував підпільним міськкомом. Як же це могло статись, що секретар не знав долі свого першого сподвижника? Є привід поміркувати. Особливо якщо ознайомитись і із свідоцтвом Кутової Поліни Іванівни Дніпропетровському обкому комсомолу: „ …Взагалі Павлов вів знайомство з такими людьми, де б можна було випити і погуляти. Комітет Павлову не раз заявляв, щоб він був обережним, не видавав себе і підпільну організацію. Йому предложили роботу, але працювати він не захотів. Жив на кошти членів організації, одержував хлібні картки на 5 чоловік. Але це його не задовольняло і він ішов до членів організації і вимагав, щоб йому готували їсти. Частенько він був у Клейн Юзефи, яка гнала самогон. Про все це можуть підтвердити жінки, члени організації – Щербина Марія, Махно Раіса, дід Пірнов і інші. Пірнов працював на миловарні, куди встроїли були Павлова, але він не хотів працювати… (ДАДО ф. П-19,оп.8, спр.111, арк.39-40). … Я и Петренко Лукерья Васильевна (пам'ятаєте жінку, що ніби-то пригощала загін партизан серед глибокої зимової ночі хлібиною та шматком сала на околиці Знаменівки, а, згодом, Павлова самогоном? Оце вона… А.Д.) ушли в Синельниково … устроили меня под фамилией умершего старика Даниленко Петра Павловича, мастером на горшочное производство, подобрал на складе для меня кожух, овчиную шапку, длинные рукавицы и я стал работать не мастером, а сторожем на этом производстве ( в Новомосковськ т. Павлов повернеться вже опісля війни, наприкінці 1946р. А.Д.).

Уважний читач, безумовно, помітив розбіжності у розповіді цих двох керівників партизанського загону. Самою суттєвою, на мій погляд, є дата припинення існування загону, оскільки дає підстави зробити висновки і про морально – етичний рівень його керівників. Жученко вказує, що станом на 5 грудня 1941 року він ще перебував у загоні, який все ще продовжував чинити опір ворогові. Павлов впевнено називає дату коли він та Жученко, со товариші, залишили немічних партизан на призволяще і пішли із загону – це в ніч з 25 на 26 грудня 1941 року. Якщо співставити сили карателів – чисельнісь німецької піхотної дивізії на той час була 16859 чол. навіть зваживши на те, що 444 карательна дивізія (саме вона знищувала партизан) мала не повний склад, оскільки була не фронтовою і діяли тільки її два полки, то все ж ніяк не менше 2 – 3 тис. кадрових військових проти 200 – 240 деморалізованих цивільних людей партизанського загону, слід визнати дату Павлова цілком правдивою. Треба мати на увазі і таке: Павлов писав свою доповідь значно пізніше Шевченка – десь у 50-х роках, коли перебіг подій із загоном вже було достеменно слідством встановлено, отже, Павлов розуміючи це, не наважився приховати дійсну дату втечі командирів із поля бою і вказав її такою, якою вона була насправді.

Визиває деякий сумнів розповідь Жученка і Павлова про звільнення 300 радянських військовополонених. Цей епізод кочує по сторінках і літературних і інших творів.. У 1944 році, мабуть за вказівкою партійної влади, кожен населений пункт Дніпропетровської області надсилав хто до міських відділів НКВС, хто до міськкому партії так звані хронологічні довідки. В ній обов'язково треба було назвати дату окупації і звільнення населенного пункту. Крім цього вимагалось описати важливі події, які відбулися у ньому за часів окупації. Я знайшов довідку Знаменівської сільради датовану 24.02.1944 р. за підписом голови сільвиконкому Коваленка А.Ф. і секретаря сільвиконкому Подєнєжної Є.Г. (ДАДО ф. П – 268, оп.3, спр.89, арк.52). В ній досить обширно висвітлююються звірства окупантів та бойові дії партизан , але епізода про звільнення військовополонених в ній нема (за 2 роки і 3 місяці про неї забути не могли. Для сільчан це, безперечно, була б надзвичайна, а тому пам'ятна подія. Можливо й таке – сільчанам заборонили про неї писати, адже офіційно Сталін, а за ним і влада усих рівнів проголосили, що з Червоної Армії полонених нема і не може бути, а ті, чи то півтора, чи то два мільйна солдатів і офіцерів, хто за перший же місяц війни все ж потрапив у полон – це зрадники і ставлення до них і їхніх сімей було відповідне, включаючи позбавлення їхніх жінок та дітей навіть хлібних карток. Тоді чому дозволили Жученкові та Павлову. Можливо тому, що вони писали до таємної служби, а хронологічні довідки – відкритого користування).

Між іншим, виникає цілком слушне запитання – яка доля прапору, печатки, журналу ведення бойових дій, списків партизан з їх особистими підписами про прийняття присяги, та багатьох інших обов'язкових документів, з вручення котрих починається офіційне існування загону? Чомусь про них ні командир, ні начштабу ані слова. Нема про це згадки і в спецдоповіді Мєтєлєва. Чому ?! Якщо ж їх втратили, чи то вони потрапили до рук ворога, або їх взагалі не було, то виникають досить суттєві і неприємні колізії.

Гадаю, слід сказати і про таке. В деяких джерелах (в тому числі і я свого часу вірив цьому) можна прочитати, що у жовтні – грудні 1941 року на лісовій базі загону відбулась партійна конференція за участю секретаря підпільного обкому партії М.Сташкова, на якій було прийнято рішення про об'єднання розрізнених партизанських загонів в один. Як випливає із доповіді Жученка, загін із самого початку був об'єднаним, оскільки створювався одним організатором – Дніпропетровським обкомом КП(б)У. Тому і у Жученка, і у Павлова про партійну конференцію згадки нема – її не було..

Ознайомившись з наведеним дослідженням у читача може виникнути достатньо логічне і закономірне запитання: – яке значення у військовому відношенні, мав партизанський загін Новомосковщини, а звідси і висновок – чи не даремні жертви понесли партизани і мирне населення довколішніх поселень? Намагаючись дати об'ективну оцінку на ці запитання, будучи цілком цивільною людиною, я не дійшов бажаної відповіді. Тоді я звернувся до професійних військових. На жаль, отримані від них оцінки співпали з моїми – партизанський загін, що базувався у обмеженому лісі, який навскрізь продивлявся і прострілювався, не мав перспективи розвитку і був приречений на загибель (пам'ятаєте, у них навіть радіостанцію забрали, – а навіщо вона смертникам?). Його дії не мали будь якого суттєвого військового значення, а політична складова – достатньо сумнівна, оскільки від існування загону зазнавало значних каральних тортур мирне населення. Поспішна організація досліджуваної нами партизанщини більше відповідає прикметам антигуманної авантюри, ніж дієвій військово – політичній акції. Ті підірвані місточки (німці навіть знехтували їх охороняти, а потім відновлювати) та порізані телефонні дротини ніяк не впливали на перебіг військових подій на фронтах, оскільки легко компенсувалися обхідними і залізничними, і автомобільними, і телефонними гілками. Все це в нашому районі досить гарно було розвинуто і в ті часи. Штатні «патріоти», особливо кому партизанська тема дає хліб насущний і хто ще й до цих пір плодить „партизан”, завчено твердять – партизани відволікли на себе цілу ворожу дивізію, чим полегшили стан радянських військ на фронтах. Це не так. По – перше, карательні війська існували і до війни. І тоді, і під час війни до військових дій на фронтах вони мали опосередковане відношення. По-друге, з нашими партизанами карателі воювали мимохідь два – три дні і не дивізією, а двома полками. Якщо ж піклуватись про радянські війська на передовій, яким треба було допомогати, то слід говорити про майже мільйоне військо НКВС (по суті, теж карателі), котрі знаходились далеко від передової на охороні безлічі лагерів ГУЛаг, на несенні гарнізонної служби майже біля кожного міста «на всякий случай». Та не замовчувати про 150-200 тис. вояків радянських загороджувальних загонів, котрі стояли за спиною радянських же передових частин і розстрілювали їх з кулеметів у випадку відступу з позицій. Участь усих цих сил у боях проти ворога, була б насправді поміччю. А ще патріоти полюбляють тезу – якби всі та повсюди такі містки було зірвано, телефонні дротини порізано, то тоді б… Ото ж то воно і є – якби. Якби …, якби…, якби…. Оце гірке, у кожного за своїми схильностями, економічним, політичним, військовим тлумаченням, майже філософське „якби”. Але сталось те, що сталось, іншого нема. Радянських людей мільонами кидали під колеса німецької військової машини, доки вона не почала буксувати, знесилена перемелюванням цієї маси. Влада СРСР, особливо протягом перших місяців війни, створювала протидію окупантові не сприймаючи до уваги ні військові втрати, ні інтереси мирного населення (за роки війни втрати СРСР оцінюються в межах 27-55 млн., Німеччини – 6,7 млн. чол.). ЇЇ велика історична провина в тому, що вона не змогла запобігти навалі ворога, захистити країну, хоч урочисто і обіцяла це протягом усих довоєнних років.

Зваживши на все сказане, знову ж виникає запитання – чому такими почестями у нашому місті користувалися Жученко і особливо Павлов. Просто таки національні герої, та й годі. А справа тут ось у чому. Як просліджується з архівних документів і до Жученка, і до Павлова до 1962 року ставлення партійних органів (ідеологів) було досить стриманим (інших установ, взагалі – ніяке). Та ось з 1962-1964 років партія розгортає у країні кампанію славослов'я в свою адресу, як організатора і керівника усих як дійсних, так і примарних перемог і досягнень СРСР. Почалась міфотворчість. Партії гостро знадобились першоджерела її видатних заслуг. Ідеологи усих рівнів підносили жученків та павлових, а ті озвучували те, що було потрібно партії. Як вона їх надихала на військові подвиги, спрямовувала і керувала…Так в тандемі вони і пішли по життю, роздмухуючи міфи одне про одного. З року в рік всіма засобами розповсюдження інформації одне і теж. І таки вбили в свідомість народу те, що й треба було вбити. Ніби то під мудрим керівництвом КПСС весь народ піднявся на боротьбу проти ворога і земля горіла у нього під ногами. Цей стереотип живе і до цих пір. Насправді ж керуючою і організуючою силою радянського суспільства до і під час війни був НКВС, з його надпотужною, надзвичайно розгалудженою репресивно-каральною системою. Все суспільство СРСР (армія теж) було нашпиговане таємними співробітниками і інформаторами НКВС. Кожний слідкував за кожним і доносив „куди треба”. Заляканий, запряжений у ярмо народ ішов туди і робив те, куди його силоміць гнали. Сама ВКП(б) була у НКВС – створеного нею ж «озброєного загону партії», під п'ятою, про що і йшлось на ХХ з'їзді КПСС (14-22.02.1956).

Тепер про всенародний підйом на боротьбу з ворогом. У передвоєнні часи Новомосковський район, у тих межах, мав чисельність дорослого населення близько 120 тисяч душ. У партизанському загоні взяли участь понад 300 чоловік. Це з урахуванням двох загонів, що формувалися у місті Дніпропетровську і групи партизан із Сумської області, котра в серпні 1941 року була приєднанана до загону. Проста арифметика показує, шо в партизанському загоні прийняли участь 0,25 відсотка дорослого населення Новомосковського району та прийшлих людей. Як бачимо, до всенародного підйому це дуже обмаль. Комуністичні ідеологи у своїх оцінках значно перебільшували хвилю патріотизму пересічного населення, отже і свою роль у її виникненні і існуванні.

Підсумовуючи все викладене вище, слід зробити висновок, що за відсутністю будь яких інших виявлених в архіві документальних свідчень про діяльність партизан на Новомосковщині в 1942 -43 роках, їх активну бойову діяльність слід вважати у межах між другою половиною жовтня 1941 року та 25.12.1941 року , тобто протягом двох місяців.

Повноважні особи Українського штабу партизанського руху Мєтєлєв і Брунов у своїй доповіді ЦК КП(б)У, після ознайомлення із звітною доповіддю Жученка та особистого спілкування з ним, дійшли висновку, що Жученко, як командир партизанського загону ( відповідно і комісар, і начальник штабу, і загін в цілому), поставлене йому завдання не виконав. Щоправда, до нас не дійшло, в чому ж полягало це завдання. Але, з достатньо великою вірогідністю істини про нього, ми можемо судити із звітної доповіді комісара загону Мазніченка Дніпропетровському обкому КП(б)У 25 серпня 1941 року: «… нами создан партизанский отряд…Основными своими задачами руководство отряда ставит – громить врага в тылу на каждом его шагу…полны решимости бороться до последней капли крови. Все свои силы, способности и умения отдадим Родине, нашему народу и его мудрому вождю – великому Сталину. Наш девиз – «Коммунизм победит” (ДАДО ф. П – 19, оп.8, спр.173, арк. 25). Переважна більшість рядових партизан загону цю обіцянку, свідомо чи то по збігу обставин, дійсно виконали. Командир, комісар і начальник штабу загону нею знехтували. За тих надзвичайно трагічнх обставин, вони збагнули, що власне життя для них дорожче партійних обов'язків, патріотичних обіцянок, командирської честі, відповідальності за життя підлеглих. Коли неминуча власна смерть стала їм вочевидь, все це було в мить забуто – вони втекли з загону (фактично зрадили), цинічно покинувши немічних побратимів по зброї на загибель.

Можливо, Вам буде цікаво

By